Летней ночью в твой сад прорастают бутонами звезды. Ветер глупости шепчет и кудри невинно ласкает. Не тревожа медово-летучего сна колоска, я попрошу скрипачей приглушить их ноктюрн виртуозный, колыбельную песню цикад, если только возможно, нестерпимо-щемящую ноту, как доля людская.
Летней ночью над садом плывут караванами звезды.
Мастер света, мигая, включает пространство мазками.
Освещают улыбку твою звездоградные гроздья.
Это август, душа моя. Видно далёко с окраин
вспышки ретроспективы во шлейфе. — Летят персеиды.
Не жалей о сгоревшем, песчинкам в огне не завидуй.
Ветер глупости шепчет и кудри невинно ласкает. Пусть хоть он, не держу на него я ни зла, ни обиды. Так сгорают, не смея коснуться холмов, персеиды, что бесстрашно летят, как желанья мои, мотыльками над тобой, чтобы только, слагая у ног твоих крылья, рядом быть, вездесущей ковровой невидимой пылью.
Не тревожа летучего, хрупкого сна колоска, я попрошу у ныряльщика-месяца юного в пене облаков — для тебя раздобыть голоса песнопений птиц зеленых, поющих в лазоревых скалах на иных берегах, что свисают садами Ирама, где еще и еще призовёшь ты к познанью Адама.
Попрошу скрипачей приглушить их ноктюрн виртуозный, чтоб услышать дыхание, выплеск расплавленный стона под биение струн в синусоиде волн обертонов в несказанно-неслыханных сферах, рождающих возглас, где на пике одна на двоих безвоздушная зона, где цепляешься ты за того, кто и есть этот воздух.
4 комментария